В качестве корреспондента я отправилась с мужской делегацией на съезд: одна супротив семидесяти трех. Шоу началось еще на родной земле, когда меня стали «делить»: в каком автобусе и с кем я поеду. Слава Богу, что транспортных средств было два: склеивать половинки легче, чем четвертинки. Я выбрала мягкий автобус: пока еще права голоса меня никто не лишал. Поехали. С той же частотой, с которой менялись за окошком деревни, села и города, появлялись рядом со мной на сиденье всевозможные мужчины от 20 лет до 60-ти с лишним.
Как только оторвавшийся от жены субъект устраивал свою задницу рядом с моей, события начинали развиваться по такой схеме: «Ты не замужем? Будешь моей…? Я тебя желаю всей душой и… телом. Номер в гостинице разделим на двоих!!!» Чем дальше мы отдалялись от своего ПМЖ, тем предложения становились откровеннее, а руки развязнее. На остановках меня как переходящее красное знамя выносили из одного автобуса, сажали в другой, снова меняли местами. И так долгие 13,5 часов...
Доехали. Расселяемся в гостинице по номерам. Я отвергаю все предложения: хочу жить одна. Директор делегации предлагает помочь, отвечаю, что самостоятельно могу решить эту проблему. Улыбаясь, уходит. Подаю администратору паспорт, она мне: Такая то? Ваш номер 88. Идите. Я требую ключ. Она утверждает, что все открыто. Поднимаюсь на третий этаж с сумками на перевес: если ты такая гордая, то и носи свои вещи сама.
Вхожу в комнату, и мои глаза приобретают размер пятикопеечной монеты старого образца. Посредине стоит босс в одеждах Адама!!! Ухмыляясь своей изобретательности, со словами: «Люблю строптивых лошадок…», предлагает мне расслабиться и получать удовольствия… Как говаривал товарищ Бендер: Нам хулиганы не нужны, мы сами хулиганы. Кидаю в лицо озабоченному начальнику что-то типа: «Я не общаюсь с заезженными меринами!» - хватаю выпавшие из рук сумки и крупным аллюром выскакиваю из нашего «совместного» номера. Он и не успел опомниться от моей наглости, как я стою возле администратора гостиницы и требую объяснений. Она, не моргнув глазом: «Директор сказал, что вам надо много работать». Устраиваю скандал. Тетка, устав от меня, дает отдельные апартаменты.
Опять поднимаюсь с вещами в зубах по лестнице. Захожу в комнату, открываю, закрываю дверь и понимаю, что долго держать оборону с такими замками я не смогу: кому надо будет - стоит толкнуть дверь одним пальцем и все, конец. Про себя решаю, что на ночь я здесь не останусь: побуду на собрании немного, а потом слиняю в неизвестном направлении.
Переодеваюсь, спускаюсь к конференц-залу. Мимо меня со свистом пролетают замы директора: старик разбушевался, вымещает зло на подчиненных. Пытаюсь пройти в зал, но мне говорят, что посторонних не пускают. Все мои попытки прорваться внутрь - бессильны. Я в ярости подлетаю к директору выяснять отношения, он мне: «Иди к себе в номер, я сейчас приду, разберемся».
Понимая, что достаточно искать приключений на пятую точку, собираю чемоданы и уезжаю никого не предупредив. Бегу от 73-х озабоченных мужчин, как крыса с тонущего корабля... Тогда я испытала настоящую бурю отрицательных эмоций. Мне было страшно и противно. Теперь же по прошествии энного количества времени, когда страсти немного поутихли, я пытаюсь понять, что происходит с нашими мужчинами? Во что превращаются те славные мальчики, терпеливо ждущие нас под часами с охапкой цветов? Может, в этом есть и наша вина? И что есть в посторонних женщинах такого ценного, чего нет для наших мужей в нас?
Елена Гурова