На главную
 
 
 

Он, она, они
Автор: С. Ю. Я. / 11.02.2016

Старик открыл дверь осторожно, словно боялся потревожить жену, хотя знал, что она не увидит и не услышит его. С того дня, как нарочный привез известие о гибели в бою их единственного сына, она не встает, не открывает глаз, не разговаривает... Он бесшумно вошёл в комнату. Горничная уже умыла и причесала хозяйку, напоила чаем. В обед подаст ей куриного бульону, в ужин чашку молока — больше больная ничего не ест. Её истончавшее тело едва заметно проступает под одеялом, руки лежат поверх, почти неразличимые в широких рукавах пеньюара, видны лишь запястья и кисти; поражает белизна кожи, покрытой такими тонкими морщинками, что кажется будто их вовсе нет, будто это всё те же гладкие руки, поразившие в юности его воображение… Он провёл ладонью по своему лицу, проверяя, достаточно ли тщательно побрился, осторожно присел на край кровати, взял невесомую кисть, медленно наклонился, притронулся губами, после бережно — к каждому пальцу в отдельности. Не было дня, чтобы он пропустил этот ри туал, повторяющийся уже более 40 лет. Когда она была здорова, их утреннее приветствие выглядело немного иначе: целуя её восхитительные руки, он становился на одно колено, она склонялась над ним и с улыбкой прикасалась губами к его макушке… Сейчас она лежала, и ни пальцы, ни губы, ни веки её не дрогнули, но он чувствовал: ей приятно его прикосновение и снова ощутил ту тихую радость, какая всегда возникала в её присутствии…

В столовой его ждал накрытый к завтраку стол: на серебряной тарелке ломтик серого хлеба и мутный чай с маленьким кусочком сахара. Старик мог бы позволить себе большего, но продавать сразу много драгоценностей было опасно, поэтому он изредка относил скупщику по одной вещице, понимал, что сильно дешевит, но не торговался. Из вырученных денег первым делом платил доктору за визиты и лекарства, остальное отдавал горничной. Два раза в неделю она ходила на рынок и покупала молоко, курицу и керосин — разнокалиберные бутыли стояли в кухне, иногда одну-две служанка обменивала на мыло или что-нибудь другое нужное в хозяйстве. Цены постоянно росли, но старик не разрешал экономить, хотя финифтевая шкатулка опустела уже больше, чем наполовину.

Его жена никогда не питала страсти к золоту и бриллиантам, красота её не требовала дополнений, достаточно было небольшой нитки жемчуга, чтобы подчеркнуть хрупкую нежность и благородство её облика. Когда началась война, она потребовала продать самые дорогие украшения и передать вырученные деньги госпиталю на лечение раненых солдат. Они вместе выбирали, с чем расстаться в первую очередь. Часть браслетов, серег, колье достались ей от матери, часть подарил ей он ко дню именин и — особенно тщательно выбирал — к очередной годовщине венчания. Обычно драгоценности лежали невостребованными во тьме ларца, украшенного финифтью, лишь свой большой перстень с сапфиром квадратной формы, унаследованный от прадеда, старик прятал отдельно — на чёрный, самый-самый чёрный день. В последнее время он всё чаще доставал этот перстень, размышляя: не потеряла ли притаившаяся под камнем смертоносная начинка свою злую силу...

Отобрав очередную жертву на заклание — золотые подвески с бриллиантами огранки «розочка» — он медленно оделся и вышел на улицу, прислушался... Сегодня стреляли чаще и ближе, совсем рядом. Он знал, что делать, когда они подойдут вплотную...

Мимо, громко стуча сапогами пробежали трое с винтовками — глаза дикие, лица небритые, мелькнула красная повязка на чёрном рукаве одного из них. Старик не заметил, как они остановились в отдалении и посмотрели вслед его сухопарой фигуре, облачённой в дорогое серое пальто.

Позже, когда он вернулся домой с деньгами, увидел их из окна: двое пожилых — у того, что выше ростом, на рукаве алела красная лента, и один молодой, наверное, ровесник его сына, рассматривали дом с противоположной стороны улицы. Впрочем, это могли быть и совсем другие мужчины… Они же все так похожи друг на друга странной полувоенной одеждой и оголтелым выражением.

Он часто размышлял, каким будет тот чёрный день, когда придётся открыть тайник в родовом сапфировом перстне, но никогда не представлял его таким ярко-солнечным.

Старик подозвал горничную, спросил:

— Знаешь, кто это?

Верная служанка, после смерти их мальчика не снимавшая чёрных одежд, близоруко прищурилась:

— Нет, ваша светлость, не дай Бог с такими знаться. Запереть дверь на второй засов?
— Не надо. Всё равно сломают.

Он часто размышлял, каким будет тот чёрный день, когда придётся открыть тайник в родовом сапфировом перстне, но никогда не представлял его таким ярко-солнечным. Пришла весна… А вместе с ней смута и смерть.

Старик решительно взял горничную за локоть.

— Пойдёмте, я должен вам кое-что отдать.

Он достал из потайной ниши большого заполненного фолиантами шкафа шкатулку с остатками драгоценностей и протянул служанке.

— Это плата за вашу долгую службу. Вы были с нами со дня рождения нашего сына, жена ценила вас. Здесь осталось немного, но достаточно, чтобы уехать за границу. Берите и уходите. Только не несите всё в шкатулке, ограбят, спрячьте на себе.

Она испуганно отступила, отмахиваясь обеими руками:

— Господь с вами!.. Что это вы удумали?!.. А как же её светлость без меня? Нет-нет! Никуда я одна не поеду!..

Он поморщился, чуть повысил голос, добавляя в него командных нот:

— За неё не волнуйтесь, о ней я позабочусь. Они уже здесь. Бегите! Ну!

Она вздрогнула, взяла шкатулку и, непрестанно оглядываясь, выскользнула за дверь.

Он проводил горничную взглядом, длинными сухими пальцами отвернул лакированную голову льва, украшавшего шкаф и достал из тайника сапфировый перстень. От нажатия в определённом месте, синий камень откинулся, в углублении лежали белые кристаллы, похожие на крупинки соли. «Столько лет прошло, — подумал он. — Может ли яд выдохнуться? Нельзя рисковать, нельзя допустить, чтобы она встретилась с ними…»

Вода растворила все кристаллы без следа.

Старик подошёл к иконе Спасителя, поправил мерцающую лампаду, перекрестился, зашептал молитву… В отдалении прозвучал выстрел… Из окна увидел тех троих, молодой снова напомнил ему о сыне. Они всё ещё стояли против дома, смотрели туда, откуда доносилась стрельба… Понял: надо спешить.

Жена лежала всё так же недвижно, казалось, не дышит — кружева на её груди не шевелились, но он почувствовал, что она ему рада. Постоял, неведомо как понимая: она знает, зачем он пришёл в неурочный час, почему молчит… Она знает — он ощущал это, как ощущал каждое движение её мысли всегда, всю их совместную жизнь. Подошёл с бокалом в левой руке, правую подсунул под затылок, приподнял седую голову:

— Пейте, милая.

Губы её дрогнули, но не открылись, его ладонь ощутила лёгкое движение… Показалось? Нет, она действительно чуть отвернулась… Почему? Ведь сама настаивала и его убедила: так надо, так будет правильно… Он наклонился, всматриваясь в закрытые веки, уловил едва слышный сухой шелест:

— При-шли?
— Идут.
— Вы… то-же…
— Я тоже, тоже… после… — он впервые ей солгал и это было ему неприятно.

Она умерла мгновенно, не допив, отрава пролилась ей на лицо, на шею.

Он аккуратно вытер влагу, крест накрест сложил на груди лёгкие руки, с головой накрыл одеялом и — не выдержал — обнял, затрясся в рыданиях.

Снизу раздался звук, которого старик давно ждал: грохот ударов сапогами в дверь.

Он встал, быстро вышел и запер за собой комнату жены на ключ. На лестнице увидел испуганную горничную, бросил ей раздражённо:

Он аккуратно вытер влагу, крест накрест сложил на груди лёгкие руки, с головой накрыл одеялом и — не выдержал — обнял, затрясся в рыданиях.

— Зачем вы опять здесь? Я просил вас бежать. Быстро вон!

Служанка скрылась в каморке прислуги, а старик спешно вошёл в свою спальню, взял с комода небольшую фотографию в простой рамке, поцеловал её, прижал левой рукой к груди, правой достал из ящика пистолет и встал в распахнутых дверях, направив оружие перед собой.

Они ворвались в дом громко топая, выкрикивая угрозы.

Он слышал: прошлись по кухне на первом этаже, поднялись по лестнице, вбежали в гостиную… Увидев его, дружно вскинули винтовки и разом выстрелили, все пули попали старику в грудь, но ни одна не задела фотографии.

Громко ругаясь, невысокий, без красной повязки, подбежал и яростно пнул тело, карточка скользнула на пол; с криком: «За мной!» стрелок кинулся в открытую дверь. Второй побежал следом, молодой задержался, поднял снимок…

Юная дворянка в белом платье с ниткой жемчуга вокруг нежной шеи сидела свободно опустив округлые, мраморной гладкости руки. Рассматривая задумчивые глаза, прекрасное мирное лицо, губы, чуть тронутые улыбкой, парень словно внезапно оглох: перестал слышать шум из комнаты, где его товарищи открывали шкафы и ящики, расшвыривая вещи хозяина. Вглядываясь в спокойные черты, он думал, могут ли они измениться, когда она увидит его с товарищами в своём доме, исказят ли их страх и ненависть или даже опасность она встретит с таким же смиренным достоинством…

Он не отозвался на оклик по имени и очнулся лишь когда старшой с красной повязкой ударил его по плечу:

— Эй, студент, уснул чё ли? Ещё запертая комната есть, может, там буржуй добро припрятал, пойдём, поможешь дверь вышибить.

Парень бережно, словно мог сделать больно девушке в белом, положил карточку в карман. Ему почему-то расхотелось искать деньги и ценности. Мысленно он прикидывал, как отделается завтра от своих спутников, один придёт сюда и поможет красавице бежать.

Он не знал, не мог знать, что ночью погибнет глупо в пьяной трактирной поножовщине.

— Сам иди. Поздно уже, в отряд пора, завтра другим разом придём, — буркнул молодой и, не дожидаясь ответа, сбежал вниз.

За ним, ворча, поспешили остальные: попасть на глаза патрулю после комендантского часа было опасно, и свои могли не задержаться с выстрелом на безлюдных улицах.

Но патрульные не заметили, как в полночь из дома графа Д. выскользнула бесшумно и скрылась в темноте женщина в чёрном. Никто не понял, отчего там вдруг вспыхнул страшный пожар, за считанные минуты уничтоживший особняк, и никто не стал выяснять нет ли погибших в огне — не до того было людям в разгромленном восстанием городе…



 
 

Что не так с этим комментарием ?

Оффтопик

Нецензурная брань или оскорбления

Спам или реклама

Ссылка на другой ресурс

Дубликат

Другое (укажите ниже)

OK
Информация о комментарии отправлена модератору