Город из черного камня высился на берегу реки, словно обугленный лес. В нем селились люди разных племен, смешиваясь между собой, забывая традиции и имена предков. Вот и князь вздумал взять себе в жены не местную девушку из старого рода, а незнамо кого. Мара была дочерью купца, который решил осесть на их земле пару лет назад. Он купил дом с небольшим садом, что считалось роскошью в городе, где дома напирали друг на друга, а с одного балкона можно было переступить на другой. Однажды князь направил коня в их дворик, привлеченный сладким ароматом, и увидел Мару среди цветов. Ее кожа потемнела от солнца, а руки были перепачканы землей, но князь сразу понял, что перед ним будущая княгиня.

Купец с радостью согласился выдать дочь за князя, не скрывая надежды укрепить тем самым свое положение. В народе не все одобряли поспешный брак, но когда Мара подняла вуаль в церкви, открыв лицо для поцелуя, по толпе побежал вздох восхищения. Невеста была дивно хороша: чистая золотистая кожа, словно покрытая цветочной пыльцой, нежные губы, ресницы в полщеки. Женщины шептались, что и телом богата, детей будет легко рожать.

Невеста была дивно хороша: чистая золотистая кожа, словно покрытая цветочной пыльцой, нежные губы, ресницы в полщеки.

Мара глядела в пол, ее научили, что женщина не должна смотреть прямо перед собой. Князь был высок, плечист, с кудрявой русой бородой. Он гордо смотрел по сторонам, не тая своей радости. Свадьба была богатой, в замке стояли столы в три ряда, ломящиеся от угощений, а на площадь из княжеских подвалов выкатили несколько бочек вина. Когда гости раскраснелись от выпитого и расстегнули ремни, князь приказал музыкантам играть. Он вывел Мару под руку в центр зала, взмахнул рукой, и по его знаку слуги бросили на пол охапки цветов. Девушка увидела розы, тюльпаны, ирисы — все цветы из ее сада. Князь обнял ее за талию и закружил в танце, а цветы молча умирали под их ногами. Когда музыка закончилась, князь увел Мару наверх, не обращая внимания на пьяные выкрики гостей.

Утром Мара спустилась вниз. Собака подняла острые уши, когда она прошла мимо, и потянулась понюхать капли крови, упавшие на холодный пол. Лицо у Мары горело от поцелуев князя, на теле остались следы его объятий. Но душа ее молчала. Гости разбрелись по домам, лишь несколько человек лежали вповалку под лавками. Цветы какая-то добросовестная служанка смела в угол. Мара нашла кувшин с водой, отпила несколько глотков и вдруг услышала жалобный всхлип струн. Она резко обернулась и наткнулась на музыканта. Тот держал в руках гусли.

Музыкант поспешно отступил и склонил голову. Волосы у него были черные, как у Мары, в вырезе рубашки пробивались смоляные кудри. Мара вдруг подумала, как это было бы — чувствовать жесткие волоски своей кожей. Грудь князя была гладкая как камень. Она протянула руку и прикоснулась к струнам.

— Сыграй мне, музыкант.

Тот поднял гусли, и те запели. В мелодии звенела нежность и печаль, обещание счастья и пьянящая радость жизни. Мара подняла глаза и встретилась взглядом с музыкантом. Тот смотрел прямо на нее, не так, как князь, любуясь ладным телом, а словно видя самую ее суть. Музыкант вдруг отложил гусли, оборвав мелодию, и, шагнув вперед, поцеловал женщину. И Мара почувствовала, как ее губы оживают, кровь бежит по телу, а душа отзывается на нечаянную ласку. Она прикоснулась рукой к груди музыканта, запустила пальцы в курчавую поросль, почувствовала, как бьется его сердце.

Тот смотрел прямо на нее, не так, как князь, любуясь ладным телом, а словно видя самую ее суть.

А потом ее отшвырнуло, будто волной. Князь держал музыканта за шиворот, и кулаком, как кувалдой, молотил по лицу.

Мару князь не тронул. Она не знала, что творилось в его душе, пряталось за холодными глазами, когда он стоял рядом с ней на черной крепостной стене и смотрел вслед отплывающему кораблю. Музыкант сидел под мачтой, на коленях у него лежали гусли, лицо было разбито в кровь, а от ноги тянулась тяжелая цепь. Корабль ощетинился веслами, раздался хлопок кнута, резкий окрик, и гусли зазвенели.

Песнь плыла над волнами, и весла опускались в такт, рассекая воду. Это была та же мелодия, только теперь она звучала еще пронзительней. В ней слышались отчаяние и страсть, и безумная надежда. Мара впитывала ее всей кожей, она подалась вперед, будто боясь пропустить хоть звук, и тогда князь увел ее в покои и захлопнул дверь, оборвав песню на высокой ноте.

Мара родила князю пятерых сыновей, русоволосых и сероглазых. Дети выпили соки из ее тела, и оно стало сухим и морщинистым, черные волосы ее побелели, поступь утратила легкость. Муж был добр с нею. Лишь раз он отказал жене, когда та хотела заняться садом возле замка. Князь сказал, что княгине негоже пачкать руки. Он дал ей острые садовые ножницы и разрешил украсить букетами хоть весь замок. Однажды она держала их над грудью князя, когда тот спал, но плач ребенка отвел ее руку. Она старалась быть хорошей женой: выполняла указы, растила детей, управлялась со слугами. Мара была рядом с князем, когда тот умирал.

Сыновья похоронили его в семейном склепе и оставили рядом место для матери. Мара вышла из склепа последней, когда все уже поминали князя за столом. Больше ее в городе не видели.

Прошли годы, место в склепе занесло песком и укутало паутиной, но оно так и осталось пустым. Мара отправилась на поиски неоконченной мелодии. Она слышала обрывки ее мотива и раньше: в смехе детей, в шепоте реки, в песне ветра над лесом, в бубенчиках на санях, мчащих по первому снегу...

Мара вышла из склепа последней, когда все уже поминали князя за столом. Больше ее в городе не видели.

Иногда люди видят странную старуху. Чаще всего она появляется в цветущих садах или на берегу реки, где та сливается с морем. Ступни ее стерты до костей, сама она старая как дорожная пыль. Старуха смотрит вдаль, будто ждет кого-то, и иногда наклоняет голову, прислушиваясь к мелодии, которую не слышит никто, кроме нее.