Ленард посмотрел на пробирку: много ли выделилось RNA? Слегка встряхнул, постучал по ней пальцем и задумчиво боднул головой. «Совсем плохи дела... Шеф не похвалит. Да и клетки подсунули какие-то дефектные, из таких выделишь, пожалуй... Ни на что не реагируют».

Лен (так его звали в клинике) разработал новую методику выделения RNA из клеток, основанную на проигрывании различных музыкальных композиций в момент реакции. Иногда результат был ошеломляющим, а иногда, как в данном случае, просто сбивал с толку.

Вся его жизнь была связана, так сказать, с женским счастьем. Он был занят проблемой деторождения в случаях, когда что-то нарушалось в механизме женщины. Конечной целью трудов было получить желаемое вне зависимости даже от того, был ли тут мужчина или нет.

Родители по неизвестной причине дали ему имя Леонард, что впоследствии дало некоторым повод называть его и немцем, и евреем, и даже почему-то австрияком. В России он не нашел понимания среди коллег, которые называли его «шарманщиком» за то, что его теория звуко-музыкального воздействия на химические реакции не укладывалась в рамки математических формул. О нем говорили, что он повредил мозги после поездки на конференцию в Штаты. Именно там он и осел, предварительно дав кругаля по Европе и, в частности, прожив некоторое время в Англии...

Он уже проиграл и «Щелкунчика» Чайковского, и «Болеро» Равеля, потом поставил более легкую музыку в исполнении Мадонны. Нет... не то.

Подсел к компьютеру и начал перебирать варианты возможных комбинаций. Макинтош после минутного гудения и мигания курсора выдал неожиданный результат. По всему выходило, что для данного вида клеток более всего подходит БГ — да, именно Борис Гребенщиков, так глубоко уважаемый и любимый им.

Танцуя и кружась в опустевшей лаборатории, он положил кассету в карман магнитофона и с замиранием сердца нажал на клавишу пуска. Полились чарующие звуки гармоники, и проникновенный голос запел: «Этот поезд в огне, и нам не на что больше жать, этот поезд в огне, и нам некуда больше бежать...»

«И действительно, — подумал Лен, — нам некуда больше бежать. Или они выделятся, или я уж не знаю, что им еще нужно».

Он вспомнил, как ему пришла в голову эта замечательная идея. Бродя в колорадских пещерах во время своей поездки на конференцию, о которой уже упоминалось, и заплутав в одной из них, Ленард обессиленно присел на какой-то каменный выступ и запел: «Зачем, зачем меня ты обманула?..» И вот тут как будто просветление наступило: «А если я пойду тем же путем, только в обратную сторону?..» Так, напевая во всю ширь своей необхватимой натуры «Нам песня строить и жить помогает», он и вышел.

Впоследствии он стал анализировать свои действия и пришел к выводу, что именно пение песни «Зачем, зачем меня ты...» активизировало функцию его головного мозга. А что если применить сию методику на работе? Может, и опыты ускорятся?!

Сотрудники удивились поначалу, когда он начал петь во время экспериментов, но промолчали, ибо негоже старшего по рангу судить в его действиях. Но и лучше уж пусть он себе поет, лишь бы не обращал внимания на то, как другие попивают кофий и смотрят на часы в ожидании обеда или конца рабочего дня. А Лен, увидев, что дело пошло веселее, стал пробовать репертуар и, иссякнув однажды, принес плеер и включил вальс Шопена. Результат превзошел все ожидания: RNA извлекались с трехкратной скоростью. Правда потом выяснилось, что не во всех случаях это происходило. Однако...

Вот и сейчас, закрыв глаза от удовольствия, Лен наслаждался чарующими звуками. Потом, словно очнувшись, взглянул на пробирку и... — вот оно! Пошло... Ну ты смотри: велика ли клетка, а и та чувствует искусство!

Вернувшись к компьютеру, он обратил внимание, что курсор продолжает мигать. «И чего бы ему это делать? Или у меня глаз замылило и веко дергается?!» Посмотрел в зеркало — нет, ничего такого...

Снова вернулся к монитору, но там уже ничего не дергалось и обозначало только то, что требуется перезагрузка. Изобразив известную комбинацию из трех пальцев, Ленард перезапустил компьютер и пронаблюдал, как на экране один за другим появляются иконки пультов и расширений: «Надо пощупать преференсы в Ворде...». А поскольку щупать преференсы было довольно ответственным занятием, стоило подкрепиться перед тем.

Выдвинув ящик стола, Лен достал остаток вчерашней пиццы с ветчиной, хлебнул немного спирта из колбы, забыв кинуть туда кусочек льда. Правда, эта американская привычка — пить спиртное со льдом — не совсем укоренилась в нем, и он зачастую по-русски опрокидывал в себя содержимое, крякнув, как полагается в таких случаях и занюхав рукавом. Хотелось солененького огурчика, но пришлось обойтись тем, что есть.

Ах, Америка — страна голубой мечты, сладковатой колбасы и масла, напоминающего вкус пасхальной свечи, страна возведенных замков и потерянной родины. Здесь почти нельзя умереть с голоду, но с той же определенностью можно погибнуть от ностальгии. Ах, Америка — даже если ты думаешь, что ты американец, все равно все говорят, что ты русский. И даже если тебе не дадут в морду за это, то и никогда до конца не признают своим. Америка...

С преференсами возиться уже не хотелось. Солнце давно перевалило экватор. По телу приятно разливалось тепло. Пора было идти домой...