Ей уже 87, а она сама о себе позаботиться может. Пирогов напечет, в магазин сходит.

А рассказывает о жизни без сожаления просто:
- Все я видела, и голод, и войну. Все голодали тогда, а мама у меня была тоненькая и маленькая. Нас, ребят, было четверо. Пшеницу собирали и траву ели. А вообще семья у нас крепкой считалась, запас был. Только, когда всех раскулачивали, и у нас все забрали.

В войну на заводе работала, паек получала. Работали сутками, спать хотелось, ну, что ж сделаешь, терпели.

Война закончилась, мужиков мало осталось. Так и не вышла замуж. Хотя хотела выйти, жила с одним - одела его, обула, а он пьющим оказался.

Война закончилась, мужиков мало осталось. Так и не вышла замуж. Хотя хотела выйти, жила с одним - одела его, обула, а он пьющим оказался.

Стала я работать на часовом заводе, петь любила, веселая была, голос у меня звонкий, работаю и песни пою. Бригадир меня командиром называл. У меня и сейчас еще голос-то ничего. И компаниями собирались, и пели, и плясали. А сейчас с молодежью и поговорить-то не о чем. Живут, какие-то нервные, злые, бегут все, бегут.

А по телевизору что покажут - стыд. Все голые. Я уж со своими и не сажусь смотреть или отворачиваюсь.

Посмеялась бабушка и дальше рассказывает:
- Мама умерла рано. Отец мачеху взял. Я не очень с отцом ладила и уехала далеко на север. Там родила сына от очень интересного человека. Уж мне за сорок, а врачи приказали рожать. А он несвободный был, но полюбила я его. А он меня полюбил, а сам он из столицы был и уехал туда. Не решилась сказать ему, что беременная, не знал он ничего. А сыночка родила, ох, и трудно одной-то было. На родину вернулась.

А Гришуня мой и учился всегда хорошо, и институт закончил. Это вы, молодежь, такие слабые, нервные. И не знаешь, кто войну прошел и голод - мы или вы.

Я счастливо все годы прожила, и сейчас я счастливая, только тоска иногда возьмет. Вам до нас далеко, хлипкие вы какие-то. Говоришь, спина болит, а вот в рекламе все про какое-то хорошее лекарство говорят, «тампоны», кажется, называется. Нужно вставлять или глотать, я не поняла, потом делай - чего хочешь, все легко говорят, хоть бегай, хошь чего.

Ну, вот одевались мы не больно нарядно, раньше одежды-то такой не было, как сейчас. И люди сейчас красивее стали. Посмотришь телевизор, красивые все, очень красивые, раньше таких не было! Нарядов всяких сейчас! Вчера Ирину видела, эх она и красивая! Нравится она мне, такая всегда приветливая, и поздоровается, и поговорит.

Я счастливо все годы прожила, и сейчас я счастливая, только тоска иногда возьмет. Вам до нас далеко, хлипкие вы какие-то.

А вот мужики погибают, пьют много. Век, наверное, такой. Нет, раньше так не пили.
А вот сериал был «Просто Мария», вот кино! Или это про Розу, «Богатые тоже плачут». Вот я все телевизор смотрю с утра до вечера, расстраиваюсь. Не буду больше глядеть. Особенно плачу, когда новости, что творится, страшно подумать! Век, наверное, такой.

Бабушка вздохнула, обтерла глаза платком.

Зашел Григорий - этакий здоровый богатырь. Опрятно одетый, стеснительный, молчаливый.

Мать заулыбалась:
- Сынок, пойдем, покушай. Сынок, а что у тебя брюки плохо глажены. Что она не погладит тебе как следует. Снимай, я поглажу.

Мать стала хвалить Гришуню, а он закусывает и смеется.

Григорий уже немолодой солидный мужчина. Он не думает, счастливый он или нет. Но все знают, что счастливый. Мама рядом.