…Медленно растворился звук последнего аккорда, и в зале наступила такая тишина, словно он был пуст. В полном безмолвии раздался тихий шорох: встала из-за рояля пианистка и автор произведения, вспыхнул свет, приглушённый на время исполнения, и вдруг разразилась такая буря оваций, что, казалось, рухнет потолок филармонии. Зрители поднялись со своих мест, но не расходились, стоя приветствуя выдающегося композитора Людмилу Лядову. А она снова и снова выходила на сцену, кланялась, улыбалась знаменитой своей солнечной улыбкой, взмахом руки отсылала восторги публики оркестрантам и дирижёру…

Концерт закончился, но зрители несли и несли на сцену цветы, кричали «бис» и аплодировали, аплодировали…

Отбивая ладони, я думала, откуда в этой немолодой хрупкой женщине такая великая творческая сила?

— Она необыкновенная, — произнёс рядом низкий голос, словно отвечая на мои мысли.

Сосед слева — высокий седой мужчина в черном костюме — улыбнулся и добавил:

— Господь её в макушку поцеловал.

Я рассеянно кивнула в ответ.

Занавес, наконец, закрылся. Зрители загомонили, расходясь, но таинство высших сфер, к которому приобщила их музыка, не закончилось. Каждый всё ещё оставался наедине с ним, медленно включаясь в реальность настоящего момента.

И в моей душе звучали отголоски прекрасной мелодии. Они были со мной в гардеробе, где шумела длинная очередь нарядных людей и на трамвайной остановке, где в них органично вплелись высокие ноты мартовской капели.

— Вам понравилось? — раздался сзади знакомый бас.

Я оглянулась — точно, мой пожилой сосед по залу.

— Да, прекрасная музыка.

— А я знаю, где и как возникла тема фортепианного концерта. Я был участником того события.

Он смотрел грустно и чуть вопросительно. Я видела: он не ищет знакомства, просто музыка разбудила в нём давние воспоминания, которыми хочется поделиться. Со мной тоже такое случается…

— Правда? Как интересно! Расскажите, если это не секрет, конечно.

Он заговорил торопливо.

Рассказ был коротким — незнакомец уложился в десять минут, как раз к приходу его трамвая, и немного сбивчивым, но таким живым, будто перед моими глазами прокрутили захватывающее кино…

***

Людмила родилась и жила в Свердловске, а на летние каникулы родители — музыканты оперного театра — отправляли её к родственникам в Верхний Уфалей, где каждый житель знал лес как собственный двор, где у каждого озера, каждого камня имелась своя легенда-биография. Люди и природа жили там в полном согласии друг с другом и Люся очень любила приезжать туда.

Страстная, увлекающаяся, она за что ни бралась, всё делала на подъёме — и пела, и грибы собирала, и рыбу ловила восторженно, от всей души. И никогда ничего не боялась.

В 1937 году ей исполнилось двенадцать лет, и была она озорной девчонкой, но любила с малышнёй возиться. Соберёт вокруг себя поселковую мелюзгу, и то за ягодами поведёт, то песням учит… Но на первом месте у неё всегда стояла рыбалка.

Река Уфимка близ посёлка не сильно бурная, но бывало, вдруг так разгуляется, что мама не горюй! Внезапных приступов дурного настроения погоды на реке даже опытные рыбаки побаивались.

В тот роковой день за рыбой ребятишек человек пять собралось. Люся, как самая старшая, села на вёсла, остальные — мал мала меньше — птенцами галдели вокруг неё.

Только отплыли, как опустились низко тёмные тучи и скрыли берега, поднялись волны. Ветер выл, мотал лодку, словно щепочку, казалось, вот-вот опрокинет. Сизые лохмотья свисали с неба, не проливаясь дождём, что давало надежду на спасение: лодку не зальет, и она не утонет. Если, конечно, не перевернётся.

Люся скомандовала ребятам сидеть тихо, а сама отчаянно работала вёслами. Она решила, что если будет грести изо всех сил, рано или поздно пристанет не к одному, так к другому берегу. Только ветер не давал держать направление, кружил, гнал судно то вдоль волны, то поперек…

Если кто и испугался тогда, то молчал — уральцы люди закалённые, даже дети. Но когда одно за другим сломались оба весла, страшно стало всем, только Люся не отчаялась, она…

Она запела!

Подняла к небу лицо и руки и без слов, одним своим ясным, сильным голосом затянула неведомую мелодию.

Это была не песня, не жалоба и не просьба… Люся обращалась к высшей силе, во власти которой всё сущее на Земле, и говорила с ней музыкой-молитвой, родившейся в сокровенной глубине её чистого сердца. Советская пионерка ничего не знала о той силе, о ней знала её детская душа…

Ребятишки смотрели на Люсю, разинув рты, не понимая происходящего, но чувствуя: на их глазах вершится чудо. Никто не заметили, как постепенно успокоился ветер, улеглись волны. Люся встала в лодке во весь рост, всё так же протягивая к небу руки, не прекращая пения. В затихшем пространстве продолжал звенеть её голос, усиленный отражённым от воды эхом.

Постепенно посветлевшее небо открыло зелёные берега, и лодка вдруг сама собой двинулась к одному из них. Когда её нос ткнулся в песок, Люся замолчала…

***

Через много лет мотив, который девочка Люся пела небу, лёг в основу одного из лучших произведений композитора Людмилы Лядовой. Она написала музыку к тысяче песен, множество симфонических произведений, но концерт для фортепиано с оркестром у неё всего один…

Обычно она сама садится за инструмент и исполняет фортепианную партию вдохновенно, с полной отдачей всех своих душевных и физических сил.

Нельзя по-другому разговаривать с Тем, кто поцеловал тебя в макушку.