Метро, изрядно пожевав, выплюнуло, наконец, Аллу из своего мрачного чрева на шумную улицу, и она, с досадой оглядев свое пальто, плотнее затянула поясок и быстрыми шагами поспешила на автобусную остановку. В автобусе было на удивление немного народа, удалось даже сесть и внимательнее оценить «ущерб».

«Ну, смотри, с мясом выдрали пуговицу, — огорченно подумала она, рассматривая полы своего старого кожаного пальто. — Придется теперь все новые пуговицы брать, запасной то нет, и кожа, вон, заметно уже вытерлась у кармана. Хорошо, что зима уже скоро заканчивается…»

Алла вздохнула и стала машинально смотреть в окно. Этим привычным маршрутом она ездила в клинику — где работала заведующей отделением — уже много лет. Впереди ждал обычный рутинный день с его заботами.

«Надо же, бегут, радуются чему-то, а чему? — Алла тоже пошла по аллее к давно знакомому зданию.

«Так… отчет сегодня подготовить… инвентаризация… обход...»

— …Здрасте, Алла Сергеевна, — поприветствовали ее две молодые девчушки на выходе из автобуса.

Поздоровавшись, они тоже вышли на остановке следом за ней и, весело переговариваясь, быстро пошли к серому зданию клиники. Она узнала их. Это были две санитарки из соседнего отделения.

«Надо же, бегут, радуются чему-то, а чему? — Алла тоже пошла по аллее к давно знакомому зданию.

— И надо же, посмотри, на обеих шубки норковые. Вот это жизнь! Зав. отделением на работу тащится в старом кожаном пальто с оторванной пуговицей, а санитарки в норках».

Ей почему-то стало очень обидно.

«Тут всю жизнь вкалываешь, как заведенная. Всем должен-обязан, а ответственность? Это не полы помыть, тряпкой помахать. А денег вечно не хватает, там подработку схватишь, в другом месте совместительство, потому что дочь летом надо на море свозить, за ее учебу платить, а муж «копейки» получает в своем НИИ. Вот и экономишь на себе».

С этими невеселыми мыслями она и добралась до клиники.

После обеда в кабинет забежала приятельница Лена, с которой дружили еще с института.

— И, знаешь, стало так обидно, — закончила свой рассказ об утренней встрече с санитарками Алла. — Ну, что же это, Лена? Вроде даже мне и неудобно… мне! Представляешь? Скажут, вот, мол, заведующая, а ходит в своей кожанке, на приличную шубу не заработала.

— Да брось ты! Прямо, очень им надо обсуждать — в чем ты ходишь. Им принарядиться хочется, в кредит залезли и в шубках. И ты купи! Действительно, пальто твое уже не очень.

— Какое — купи?! Мне дочери надо, вон, сколько всего — студентка, ей тоже хочется не хуже других. И путевки летом.

— Да знаю, но думаю, покупка шубки новой тебя бы не разорила. Давай, выберемся в субботу — в торговом центре распродажа. Самый экономный вариант — в конце сезона покупать. Не купим — хоть посмотрим, развеемся. Ты, наверное, уже лет сто в центре не была. В кафе посидим.

Шубы тоже заставляли испытывать неловкость, насмешливо глядя на покупателей своими ценниками.

— Нет, да ну! — замахала Алла руками. — Придумаешь тоже.

Но в субботу они бродили по торговому центру, заходя в отделы мехов. Алла почему-то всегда чувствовала неловкость при виде холеных и любезных, но при этом снисходительных продавщиц, которые с одного взгляда определяют и вес твоего кошелька, и твои намерения. Шубы тоже заставляли испытывать неловкость, насмешливо глядя на покупателей своими ценниками.

«На, выкуси! Год не будешь есть-пить, тогда, может быть, купишь меня! Только для меня еще и машину надо личную, и сапоги, и сумочку, и охранника желательно».

Но в одном из отделов им попалась приятная немолодая женщина, которая долго водила их по рядам и уговорила Аллу примерить шубку.

«А чего? Не купить, так хоть определиться с фасоном, длиной».

И Алла примерила длинную шубу из норки.

— Ну, ты смотри, как хорошо! — сказала Лена. — Модель, да и только. Да… шубы тебе к лицу!

— Очень хорошо, — сказала продавщица искренне. — А кому они не к лицу?

— Неплохо, — согласилась Алла, довольно оглядывая себя. — Вот только длина. Ну, куда в такой шубе в метро? Ходят, конечно, но непрактично это.

— Ну, чего ты опять начинаешь? Метро, метро… ходишь ведь иногда и в присутственные места. Не нравится длинная — короткую примерь!

Примерили.

— Нет! Это все же для молоденьких или «автоледи». Не мое! А вот Светке моей такую можно купить.

— Началось! Светке! Светке! Она у тебя ничуть не хуже других и одета, и обута. По мне, так ты ее балуешь вечно. Ты, между прочим, не старушка еще, и отделением заведуешь, и нечего все на себе кроить.

Покрутившись перед зеркалом, Алла сняла шубку и вновь пробежалась глазами по стойке. Взгляд ее выхватил что-то светлое, бережно упакованное в прозрачный чехол.

Мягкий мех обволакивал, был легким и теплым. Она подошла к зеркалу, посмотрела на себя, расправила плечи.

«А чего? Мерить, так мерить!»

Продавщица услужливо надела на ее плечи роскошную светлую норковую шубу. Мягкий мех обволакивал, был легким и теплым. Она подошла к зеркалу, посмотрела на себя, расправила плечи.

— Королева! — восхитилась Лена. — А ты ведь, Ал, красавица! Хоть картину пиши «Портрет незнакомки». Ну, надо же, как тебе «к лицу» светлое, а ты всё в темном бегаешь.

— И правда, очень Вам идет, — поддакнула продавщица. — Цвет норки «колотый лед». А на шубу эту скидка как раз! Не каждый светлое себе позволить может. Одним непрактично, других полнит.

Алла молчала, с удовольствием разглядывая себя в зеркале, и шальная мысль уже бродила в ее голове.

«А чего? Возьму и все! Что я, шубу в кредит купить не могу? Санитарки могут. Только на такую они бы точно не разорились. Дорогущая... А! Ничего! За год выплачу частями. Может же женщина себе хоть одну приличную шубу за жизнь купить?»

— Оформляйте кредит! — сказала Алла решительно. Продавщица довольно побежала к кассе. Лена удивленно округлила глаза.

— Ну, ты даешь! Молодец! Не ожидала!

…Через час они довольные и возбужденные вышли из центра с большим увесистым пакетом, и, добравшись до дома Аллы, долго мерили и крутили шубу, а потом распили бутылочку хорошего вина. Надо же «обмыть» покупку?!

Муж, поздно вечером вернувшийся с работы, удивленно разглядывал свою пьяненькую жену, крутившуюся перед ним в роскошной шубке, покупку одобрил, хотя и крякнул досадливо, увидев бирку с ценником.

На следующее утро Алла проснулась с головной болью и чувством раскаяния.

«С ума, что ли, сошла вчера? Чего я шубу эту хапнула? На год теперь трат непредвиденных. Шутка, что ли? Столько денег выплачивать каждый месяц! Хорошо, что бирку вчера не срезала и карманы не расшила, сдать можно… ладно, не буду об этом пока думать, на дежурство в клинику пора, — подумала она, надевая свое пальто, — тьфу! и пуговицу не пришила вчера, загуляла на радостях».

Досада и ощущение совершенной глупости не покидали ее весь день. Вечером она позвонила Ленке.

Досада и ощущение совершенной глупости не покидали ее весь день. Вечером она позвонила Ленке.

— Лен! Мне лечиться пора в твоем отделении для нервнобольных.

— А что такое? — встревожилась та. — Опять головокружение?

— Нет! Неадекватные поступки! Ну, скажи, на кой черт я в такую кабалу на год влезла с этой шубой? Может сдать ее, а?

— Ну, началось! В кои веки себе, — Лена сделала ударение на этом слове,— что-то купила, тут же раскаялась. Ты чего, в самом деле? Трудишься, как пчела, на шубу себе не заработаешь? Не одна кормилица в семье, дочь уже студентка, одна к тому же. Чего ты, Алла, вечно на себе экономишь? Что за отношение такое к себе? Знаешь ведь, сам о себе не позаботишься — никто не станет. После сорока — возраст элегантности, между прочим. А нам сколько? Купила и носи!

— Ой, не знаю. Может быть, ты и права, но я вчера как в тумане … а потом, знаешь, шуба эта прямо, как барыня, начинает свои требования предъявлять. Сама же видела, сапоги мои теперь для нее не годятся и сумка тоже. А потом, в метро в такой шубе не покатаешься — жалко. А машина у нас сама знаешь какая, только до дачи летом ездим. А у моего куртка износилась, в ней ему со мной и выйти стыдно будет, если я шубу эту надену. А если ее в шкафу все время держать, да следить, чтоб моль не завелась, да мех не пожелтел, так смысл какой? Может, уж если брать, то надо было все же темную?

— Ну, вот это, пожалуй. Темная, конечно, практичнее, но ведь ты сама вчера говорила, что все в темном и черном — надоело, и душа чего-то светлого просит.

— Просит она. Знаешь, покупка ведь душу греет совсем недолго. Ну, купил, порадовался, а дальше что? Одно поняла, закрутилась опять, как белка в колесе, о жизни подумать некогда. Не поверишь, раньше так мечтать любила, а сейчас ни одной мечты приличной нет.

— Ты с шубой «горячку не пори»! А это, правда — всё, что можно купить за деньги — это не мечта. Недавно прочитала эту мысль, — сказала Лена. — А я вот мечтаю. Чтобы мужчину приличного встретить, который сына моего примет, и чтоб сын вырос порядочным, девчонку хорошую нашел. А то ведь прилипла к нему в школе Машка эта. Ну, что за девчонки пошли? Каждый вечер названивает сама по три раза…

Вечером Алла медленно шла к своему дому и думала о жизни, о Ленке, о шубе, будь она неладна.

…Вечером Алла медленно шла к своему дому и думала о жизни, о Ленке, о шубе, будь она неладна.

«И чего я так расстроилась тогда при виде девчонок? Ну, надели они шубки, врачами от этого не стали, учиться им еще и учиться, и счастья большого тоже, наверняка, не приобрели. Будут теперь, как мы в молодости, на еде экономить, кредит этот выплачивать. А я чего? Врач, уважаемый, между прочим, отделением заведую, работу свою люблю. И шубу какую хочешь могу купить! Только зачем? Ну ее! — сдам. И правда — куда ее надевать? Пальто сменить надо — это точно. Но это до осени подождать может. Зиму-то обманула в нем уже. Лучше с мужем пойдем в выходные, куртку ему купим новую. Что, в самом деле — не заслужил, что ли? Старается, как может. Ну и что, что не миллионер, зато верный и добрый, меня любит. Вон как вчера смотрел! И себе куплю куртку на весну. А летом все поедем на море... А чего это я размечталась и за пуговицами опять не зашла? И вообще, зачем мне «лед», да еще и «колотый»? Я солнышко люблю».

Остановившись, она стукнула каблучком по наледи на дорожке, и, развернувшись, быстро пошла к магазину.