Никто не возвращается из путешествий таким, каким он был раньше.
© Китайская пословица.

Настроение было отвратительное. Да еще дождь за окном лил. Никуда не выйдешь! Вот и приходилось сидеть со своими мыслями наедине, а так хотелось на время взять и перестать думать — вообще! Щелк — и мысли отключил, как свой старенький компьютер.

«Как жить то теперь? За что мне это? Лоханулась, конечно, по полной программе. Неприятно дурой последней чувствовать. Свила гнездо. А эта коза теперь там живет. И ведь сам, главное, предложил вместе жить. Переехала — с мамой разругалась. А у него, оказывается, неземная любовь была. Она его бросила, замуж выскочила, разошлась и снова к нему. А он, как собачка, сразу в стойку. Правду пишут: «Будь ты умница, красавица, хозяйка супер-пупер, а если у мужика любовь! — все бесполезно». Слезы навернулись на глаза. — «Нет! Не буду я плакать. Много чести…».

В дверь позвонили. Аля решила не открывать, но вновь раздалась настойчивая трель. Так могла звонить только тетя Оля, женщина крайне упорная. Вздохнув, Аля поплелась открывать дверь.

— Привет, красавица!— сказала тетя, шумно протискиваясь в тесную прихожую, которая стала еще меньше от ее крупной рослой фигуры, одетой в вечный синий плащ. — Худющая какая! Не ревешь? И то хорошо!

— А мама к вам поехала.

— А знаю! — рассмеялась тетя. — Я сама ее и вызвала. Пусть подождет, я Тамарке инструкции дала, чем ее занять. А я хотела с тобой поговорить, она только мешать будет. Вижу, она хоть и переживает, все равно рада, что ты вернулась, а я не буду тут реверансы разводить. Ну че, сходила замуж? — язвительно спросила она, плюхнувшись в кресло. — Я, знаешь, всегда правду говорю. Говорила я тебе — распишись, а потом переезжай? Нет! — взяли моду. А ведь это же только женщины считают, что они в браке, а мужики без штампа думают, что холостые. А теперь, конечно, квартира у него, а ты значит к матери с голой попой.

— Вот так — всех к миссии пристроила. Такая, ага! Так умеет на жалость давить — последнее бы ей отдал. Крутую из себя не строит.

— Ну, он же ее покупал.

— Здрасте! А чего ты тогда клеила там, красила? Технику купила, в кредит залезла. Я тебя знаю, ты оттуда ведь ничего не заберешь. А чего ушла-то? Он, вроде, смирный был… Ладно-ладно! Не хочешь — не говори, — махнула она рукой, увидев, как на глазах Ольги вскипают слезы. — Была, значит, причина. Только, может, на надо так сразу рубить? Вам щас слова не скажи. Такие все характерные.

— А чем это плохо?

— А чем хорошо? Может, похитрее надо быть как-то? Вот, к примеру, моя соседка Людка. Устроилась по жизни, несмотря на то, что психически больная. Выучилась, работает, денежки водятся. Три раза замужем побывала. Вас и один то раз не берут, а тут — пожалуйста! А еще рассказывает, доктор у нее свой. Сначала лечилась вроде у него, а он одинокий мужик был, так ничего — сообразила, стала прям подруга боевая! Это мы докторам платим, а тут красота — два в одном! Чуть похуже ей со здоровьем, к нему иногда перебиралась вместо больницы. Ну, жениться-то он, правда, на другой женился, а она все равно каждый день ему названивает. Он, мол, говорил, что миссия у него такая — ей помогать. Видала? Миссия! Опять мужичка нашла холостого, родила вот недавно. Этот правда, тоже не женился на ней, но девчонку любит, помогает во всем. Тоже, видать, у него миссия. Родители крутятся вокруг. Вот так — всех к миссии пристроила. Такая, ага! Так умеет на жалость давить — последнее бы ей отдал. Крутую из себя не строит.

— Однако вы завидуете, теть Оль?

— Наверное! А чего и не позавидовать? Вкалывать да все на себе тащить — вечный удел русских женщин, а вот так устройся. Я не сумела, мать твоя тоже, а ты задумайся. Нам ладно уже, поздно меняться, а у вас жизнь впереди еще.

Они помолчали. Тетка поднялась с кресла и полезла в свою сумку.

— Ну ладно! Поучила тебя уму-разуму. Не обижайся! Чего делать-то думаешь?

— Не знаю. Жить, наверное.

— Я знаю зато! Мы с Тамаркой тебе путевку купили. Ну, на Турцию денег не хватило. Вот, поедешь в город Ярославль — на старину посмотришь. Там еще и на расходы немножко. И не спорь! Отдашь обратно — прямо порву конверт вот на твоих глазах — ты меня знаешь.

Думать о своем было некогда, впечатления менялись, как картинки в детском калейдоскопе, а к вечеру навалилась усталость, ноги гудели, и в сон она проваливалась мгновенно, как я яму.

— У меня отпуск-то еще нескоро.

— Ничего ! Неделю возьмешь, на работе отгулы накопились, мать говорила. А, вообще, если хочешь — поплачь! — голос ее дрогнул, — но недолго. Долго — вредно для здоровья. И, вообще, знаешь, Аль, все в жизни проходит. Главное — перетерпеть.

Она замолчала, и — неловко обняв Алю на прощание — заторопилась к двери.

«Спасибо, теть Оль!» — крикнула Аля ей вдогонку и задумчиво открыла конверт.

***
…Через несколько дней Аля ехала в туристическом автобусе. Старинный город особого впечатления на нее не произвел, настроение, наверное, было не то. Не повезло и с погодой, дождь настиг и тут, да еще холодный ветер продувал насквозь, поэтому обзорные экскурсии проводились так быстро, что рассмотреть толком ничего не удавалось. Радовало одно — думать о своем было некогда, впечатления менялись, как картинки в детском калейдоскопе, а к вечеру навалилась усталость, ноги гудели, и в сон она проваливалась мгновенно, как я яму.

В последний экскурсионный день группа подъехала к очередному храмовому комплексу. Погода разгулялась. Все побрели за гидом, а Аля решила: «Хватит!» и решительно уселась на лавочку во дворе. Было тихо и тепло, блестели маковки церквей. Рядом присела женщина из их группы. Аля обратила на нее внимание с самого начала — держалась та особняком, видно было, что и ее все экскурсии не очень трогают, а больше интересуют храмы, в которых она, замерев перед иконами — долго молилась со слезами в глазах, ставила свечи и истово кланялась.

— Что-то ноги сегодня совсем не идут. Ничего — сейчас посижу маленько и в храм. Хорошо там — спокойно, не суетно. Только на время и обретаешь мир да покой в душе.

— Вы верующая?

— Все мы неверующие, пока жизнь крепко не прижмет. Тогда задумываемся — зачем мы здесь? — не только ведь есть, пить, работать, суетиться. В церковь идем — каемся, помощи просим. Я вот раньше в церковь только по праздникам когда зайду. А сейчас вот обет дала, внука на подругу бросила да по храмам езжу. Как паломник не могу далеко да надолго, надоумили вот — тур купить. Ноги еще больные. Тут хоть на автобусе. А ты, смотрю, тоже невеселая все дни — все думаешь о чем-то. Если что не так, главное — на мир не обижайся. Мир так устроен, что в нем все вместе перемешано — и горе, и радость. Иногда сами себе жизнь портим, а виноватых ищем вокруг. Моя дочь вот. Пока жизнь ровно шла: мы баловали, муж заботливый, сыночка родила, бизнесом успешно занималась — так все хорошо было. А как начались проблемы, так сразу на весь мир обиделась. Все кругом виноваты. Сначала муж мой умер, потом от нее муж ушел к другой. Ой, делили они все — делили. Столько нервов потратили. Уперлась — ни копейки, мол, лишней не отдам ему. Как будто в них счастье… Тяжело было, конечно, — кто спорит? — но это и есть жизнь. Не всегда все ровно и гладко. Сын, главное, есть — такой мальчик чудесный. Нет! Пошла вразнос. Мужчины какие-то, знакомства непонятные, вечером все бежит куда-то, на ребенка — ноль внимания. И, главная печаль — выпивать стала. Я и по-хорошему с ней, и по-плохому. Отношения накалились уже. Лечиться не хочет — ни к психологу, ни к кому другому. Взмолилась уже я тогда: «Господи! Вразуми ты ее!». Боюсь — что со мной не так, с кем мальчик будет, и сейчас — почему он должен смотреть на все это? Женщины же быстро спиваются — хуже горя нет, когда твой ребенок на твоих глазах погибает. Последний раз разругались очень, я внука к себе забрала, а она глаз не кажет. Даже не звонит — как там ребенок? И отец не звонит — не интересуется, деньги только шлет. А ребенку разве деньги нужны? Сирота при живых родителях. А ведь моя это вина — воспитала эгоистку. Надоумили вот — обет дать да как можно больше храмов обойти — везде за нее помолиться, да самой покаяться. Вот и поехала. Ладно! Пойду в храм, пока группа не вернулась.

— Все мы неверующие, пока жизнь крепко не прижмет. Тогда задумываемся — зачем мы здесь?

Она ушла, а Аля задумалась.

«Чего только в жизни не бывает... А для чего, интересно, я родилась? Не ремонты же делать и на работе торчать сутками? Вроде жизнь простая — а как сложно порой».

Вновь набежали тучи. На руку упала дождевая капля.

«Вот капелька воды. Чего вроде проще? А недавно показывали фильм — просто фантастика, сколько там всего живет, движется. И оказывается, строго научно — нет двух совершенно одинаковых капель. А мы — то кто? Да такие вот капельки дождя. Появимся на земле, потом испаримся, все похожи и в тоже время разные — у каждого целый мир внутри… И за короткий миг жизни еще успеваем делать друг другу больно… Ладно! — хватит философствовать. Вон уже и группа возвращается. А вообще — как же хорошо вырваться иногда из суеты... Спокойно здесь как».

Народ в автобусе галдел, обменивался впечатлениями и адресами, Аля сидела тихо, не желая расплескать тот покой, которым еще была полна душа. Но мысли, как летние мошки, уже снова настойчиво лезли в голову: «Домой... Кредит почти выплатила — хорошо. Ну и ладно, что ремонт сделала ему? Пусть. Зато теперь умею многое — себе в кухне ремонт сделаю — вот мама удивится. А вещи? Прям, телевизор попру — позориться. Пусть каждый раз смотрят и меня вспоминают. Пошли они оба! — сладкая парочка. Лучше о близких больше думать буду — они-то только и помогают всегда. Точно! — выплачу сейчас и еще возьму! Куплю тете Оле путевку в Турцию, а то вечно на себе экономит. Хорошая она все же у меня. Переживает, учит, а сама, как узнала, что муж изменяет — так только Тамару годовалую взяла и сюда приехала с одним небольшим чемоданчиком почти через полстраны. И ничего — квартиру получила, все устроилось ведь. Сколько муж ее потом уговаривал вернуться — не простила. Я в нее, наверное. Маме тоже путевку куплю — вдвоем пусть отдохнут, а то по отдельности забоятся ехать... Чего мне хитрить да притворяться? Не нравится — не ешьте. Я такая, какая есть — чем это плохо? Каждый живет свою жизнь. А вообще, жизнь — удивительная штука!».