Челси, я всегда хотела, чтобы меня звали Челси. Как дочь американского президента. Как район в Лондоне. Мне нравится, когда у людей совсем особенные, сумасшедшие имена. Например, River Phoenix. У нас вот нельзя назвать сына Понедельник, а в Америке это нормально.

Родители назвали меня Верой. Мой муж называл меня воробышек. Но так было раньше. Сейчас я называю себя Челси, мне 33 года и я живу одна. Но нет, не подумайте, что я одна - одинёшенька во всем мире и Богом забыта. У меня есть друзья, коллеги, соседи, да и в городе, где я живу, вообще очень много народу. Но у меня нет ни мужа, ни ребенка, нет собаки, нет даже канарейки. Я от всего отказалась добровольно.

Быть одной очень тяжело, и этому надо научиться. Я сейчас на третьем году обучения. А экзаменов я сдала уже очень много. До этого я не имела ни малейшего представления о том, что такое быть одной: я жила с родителями до окончания школы. В 17 познакомилась с Витей, в 19 вышла замуж и переехала к нему. Витя на 15 лет старше меня, и наш брак был, как бы это выразиться, немного скучным.
3 недели отпуска каждый год, каждый раз на Черное море, по выходным чаепитие у его или моих родителей. Каждый четверг его друзья собирались у нас поиграть в карты. Именно тогда я перечитала массу романов о страстной и романтической любви. А когда Витя приходил вечером домой - он был производственным директором - то говорил: "Ну, воробышек, что нового?" Все время одно и тоже предложение, на протяжении многих лет. И никогда не было ничего нового.

Витя называл меня воробышком, потому что не очень любил имя Вера. После 7 лет совместной жизни он потерял ко мне всякий интерес. Сегодня я понимаю почему, воробышек постепенно превратился в тарантула. Я тогда работала помощником врача, находилась все время в подавленном состоянии, капризничала. Вот он и влюбился в другую женщину. Я не очень-то боролась за наш брак. Два года спустя мы с ним развелись.

Мне было 29, когда я впервые осталась одна. Поначалу было немного жутко. Я умирала от жалости к себе, не знала с чего начать, полгода жила на коробках в новой квартире, надеясь на лучшее. Как-то вечером я как всегда сидела перед телевизором и поедала орехи. Вдруг я зарыдала и внезапно осознала, что больше уже никто не придет и не спросит: "Ну, воробышек, что нового?". Тут будто что-то щёлкнуло в голове. Милая, сказала я себе, сделай что-нибудь. Но что?

Полночь, все спят. Никому нет до меня дела. Тогда я решила покрасить мебель в кухне, хотя гарнитур был бешено дорогой. Всё это были реликвии, воспоминания о моём браке. У меня где-то было полбанки небесно-голубой краски. Плевать. В 3 утра 2 стула и половина оконной рамы уже были голубыми. Именно тогда впервые за долгое время я действительно осталась чем-то довольна. Позднее я назвала это время моим "голубым периодом". Я на удивление была полна энергии. Наряду с моей работой в больнице я начала обучаться нетрадиционной медицине, познакомилась со множеством новых людей. Это было время, когда я была сыта прежней Верой по уши и называла себя Челси.

Воспоминание - отвратительная и обманчивая вещь. Я где-то это прочитала. Если я сейчас и вспоминаю что-то, то стараюсь вспомнить только хорошее. В действительности же не все было гладко. Но зачем об этом вспоминать? Я теперь знаю, что размышления о прошлом мешают взяться за новое дело. Проблемы ведь для того существуют, чтобы их решать, или…?

В первое время моего одиночества я со страхом ждала выходных. Я целый день торчала в своей квартире и удивлялась тому, что чувствую себя очень одинокой. Потом мне, наконец, стало ясно: если гора не идет к Магомету… и самой можно развлекать себя. Развлекать? Я решила устроить шумный праздник. Здесь, в моей квартире. Только потом я додумалась, что у меня нет столько друзей для большой вечеринки. Ну и? Тогда я попросила каждого, кого пригласила, привести с собой ещё кого-нибудь, кого я не знала.

Праздник удался на славу. Пришло около тридцати человек. Я каждый раз смеялась, когда в своей собственной кухне или прихожей встречала людей, которых никогда не видела. Итак, это оказалось просто - весело провести выходные. Мои родители же постоянно спрашивали меня, собираюсь ли я наконец "навести в жизни порядок", под "порядком" они подразумевали "симпатичного мужчину". Тогда я собралась с силами и нашла себе такого. На одну ночь.

Ночь была потрясающа, утро оказалось ужасным. Этот тип постоянно вертелся в ванной, не переставая трепался за завтраком, я из-за него опоздала на работу, короче говоря, он нарушил весь мой распорядок. Именно тогда я убедилась, что довольно неплохо устроилась, привыкла к своему одиночеству, и чувствую себя хорошо. Моя квартира стала для меня чем-то вроде рая, эдакой Ривьерой, и я не хотела, чтобы мне кто-то или мешал. Как будто у меня было что-то такое, за что стоило отчаянно бороться... Значит, всё-таки было.

Отпуск - еще одна головная боль. В прошлом году я не нашла ни одного друга или подруги, кто мог бы поехать со мной отдохнуть. Плевать, подумала я и забронировала тур-сафари на Синайский полуостров. Набиралась целая группа. За неделю до отъезда меня охватила паника. До самого утра я обдумывала исключительно важные вопросы, например, где я там, в пустыне, буду ходить в туалет, чистить зубы и будет ли там душ. За проблемами гигиены я и вовсе забыла о своём одиночестве. Это помогает! Когда я в пустыне мерно покачивалась на верблюде, проблемы сами собой исчезли. Все было настолько классно, что я забыла абсолютно обо всем. Туристы из моей группы оказались весьма приятными людьми, но желания болтать с ними у меня не возникало.

Мои родители говорили мне, когда я была ещё ребенком, что настоящая радость, Верочка, только та, которой ты можешь поделиться с другими. Посмотри, какие красивые горы! Ты также счастлив, как и я? Попробуй мой пирог! А я плыла себе по пустыне и мне даже в голову не пришло ни с кем делиться своими ощущениями, ну, максимум, с верблюдом. Это было новое для меня состояние. Я называю то время "мой пустынный период".В пустыне очень легко чувствовать себя счастливой наедине с собой. Когда сама себя любишь. В повседневной жизни сложнее. Во всяком случае, сейчас тот верблюд, поймите меня правильно, в тысячу раз приятней, чем пресловутое замужество.

Теперь я считаю, что просто здорово позволить себе делать то, что хочешь. В первую очередь позволить. Никто не заводится, видя твой бардак в квартире, никто не ждет от тебя бесед за приготовленным тобою же ужином. А если я в плохом настроении, я не должна брать себя в руки и оправдываться. А как Вы считаете? Всякие намеки такого рода я считаю глупыми. Некоторые спрашивают прямо, мол, а как же секс...

В браке лет через пять мы уже не пылали страстью друг к другу и ни один человек не заикнулся спросить об этом. Почему же сейчас? Ведь я могу о себе позаботиться. Но когда, где и как часто, это моё дело, какое это имеет отношение к ним? Или им это страшно интересно? О, эти бессмысленные пространные рассуждения о сексе носят, по-моему, болезненный характер. Я не желаю знать, как Ирка из соседнего подъезда затащила в постель Машкиного мужа и почему галоша с третьего этажа бросила мужа. К чему все эти признания? Кому какое дело, живу ли я одна, с кем-то или с целым гаремом мужчин, я не болтаю об этом на каждом углу…